Эннио Морриконе не нашел пониманияОт Эннио Морриконе ждут любимых мелодий. А он не готов их играть раз за разом. Быть кинокомпозитором – тяжкий крест. Известность, большие деньги, возможность много писать и все слышать исполненным тут же, работа с лучшими кинорежиссерами мира – ничто. Если внутри звучат симфонии, хочется признания серьезной филармонической публики и список классиков кажется неполным без твоей фамилии – Морриконе. Успеть Эннио Морриконе три года назад уже приезжал в Россию с оркестром. И тогда от него тоже ждали любимых мелодий – пронзительного «Профессионала», вопля койота из «Хороший, плохой, злой», брутального культового «Убить Билла», сакраментального «Однажды в Америке»… И зря ждали. Маэстро огорошил огромный зал симфоническими миниатюрами, в которых едва угадывались немногие знакомые мелодии. И вот новый приезд. И маэстро в ноябре исполнится уже 80 лет. И он хочет успеть. Он явно хочет приучить публику к мысли, что Эннио Морриконе – композитор симфонический, серьезный, основательный. Он привез в Москву Большой симфонический римский оркестр. Вдоль задней стены в три ряда уселся хор Гостелерадио – сотня застывших фигур в строгом черно-белом. Огромная сцена Кремлевского дворца съездов едва поместила всех музыкантов и певцов. Сам Эннио на пресс-конференции перед концертом заявил, что не хочет видеть в зале фиолетового цвета и цифр, связанных с порядковым номером своего выступления. В отличие от числа своих концертов, количества своих киноработ Морриконе вообще не помнит: «Те, кто это считает, сходятся только в том, что их больше четырех сотен». Зал, конечно, полон. Кроме самых дорогих билетов. На 12-й ряд партера, скажем, билеты стоили 8 тыс. рублей, а у перекупщиков цена доходила до 80 тысяч! В результате первые ряды оказались полупустыми, и маэстро в роговых очках наверняка видел проплешины в бархатных рядах партера. На улице же осталось много поклонников Морриконе, которые безуспешно выпрашивали их у прохожих. По главной улице с оркестром Концепция осталась неизменной – маэстро не стал играть своих симфонических произведений, но переработал киномелодии в полноценные пьесы для оркестра и хора. Скажем, если в фильме звучало три темы от Морриконе, то в концертном исполнении получалась трехчастная пьеса. Однако на маэстро пришла публика вовсе не из близлежащего Большого зала консерватории. Поэтому ему упорно и самозабвенно хлопали прямо между частями пьес. Маэстро терпел. Он не оборачивался, но по его напряженной спине чувствовалось, насколько он страдает от глобального непонимания. Он делал паузы и стоически ожидал, пока аплодисменты стихнут. Кадры «Однажды в Америке» прокручиваются в голове. И даже к тем фильмам, которые вряд ли кто-нибудь видел, – например, сериал «Обрученные» – все равно напрашивается вполне киноманский ассоциативный ряд. Но сначала Морриконе сделал комплимент российской публике, который она едва ли оценила. Он вспомнил про свою музыку к последнему фильму триумфатора Канн Михаила Калатозова «Красная палатка» (1971) про экспедицию Нобиле к Северному полюсу. Этот фильм по ряду причин почти совсем неизвестен широкой публике, несмотря на то что в нем снимались не только Клаудиа Кардинале и Шон Коннери, но и Никита Михалков, Юрий Соломин, Донатас Банионис и множество других звезд. Кстати, в те годы Морриконе стеснялся своей фамилии в титрах – его фамилия хотела быть рядом с Верди и Пуччини. А для кино он подписывался как Ennio De Concini… Нет, публика не оценила. Она ждала «Профессионала» или на худой конец «Лолиту». Что явно не входило в планы маэстро. И надо признать, что единственный раз, когда зал приветствовал начало пьесы аплодисментами узнавания, оказался тот самый «Хороший, плохой, злой». Блистательная стилизация воя койота мгновенна узнаваема. И второй подарок Морриконе для Москвы – исполнение музыки к фильму Хотиненко «72 метра» – увы, тоже оказался неопознанным. По крайней мере, если судить по аплодисментам. Большой римский оркестр очень чуток к палочке Морриконе. И переходы от форте к тишайшему пиано играет поистине виртуозно. Претензии могут возникнуть разве что к ударным – уж слишком жестковаты. Вообще-то Морриконе довольно часто прибегает к использованию электрогитар, перкуссии и других элементов эстрадного оркестра, не брезгуя даже ударной установкой. Но на кремлевской сцене, где звук симфонического оркестра «снимается» многочисленными подвесными микрофонами, сухой жесткий звук ударных попадает в слишком большое количество микрофонов без специальной обработки. Справиться с этой проблемой римскому оркестру не удалось. Среди других произведений Морриконе выбрал музыку из фильмов «Битва за Алжир», «Дело гражданина вне всяких подозрений», «Рабочий класс идет в рай», «Ватель», «За пригоршню динамита». И на бис прозвучала тема из фильма «Миссия». Морриконе бодр и сосредоточен. Между пьесами уходит за кулисы и затем вновь возвращается к дирижерскому пюпитру уверенной и жизнерадостной подходкой счастливого и вовсе не старого человека. Маэстро полон энергии. Морриконе – яркий пример того, что лучше делать свое дело пусть не в самом престижном сегменте, но лучше всех. У него это получается. Он бодрой походкой уже вошел в историю. Источник: "Гуру КЕН" |